О зрелости

Зрелость — это когда человек напробовался в спокойном состоянии приземленных видов опыта и они уже не столь вкусны и привлекательны. Тогда человек спонтанно начинает больше обращать внимание на более тонкие виды переживаний, при этом кармическая масса накопленных привычек — она как пелена покрывает собой чистоту нашего восприятия, поэтому проблески мы чувствуем, а остальное как бы ускользает. Поэтому когда человек чувствует ускользающее и испытывает некоторое сожаление, для него становится важным, чтобы ускользало реже. Для него становятся ценными более частые периоды открытости и те способы, которыми он открытость достигает, обретает, ощущает. Когда такой человек поддается каким-то грубым соблазнам, он для себя такие соблазны начинает воспринимать как риски. Если его занесло, он сполз в какие-то грубые медитации, но он выкарабкался и чувствует — обошлось, чистота вернулась. Для таких людей тема рисков будет актуальна — в том контексте, который я имею ввиду. Интересно то, что с течением времени наблюдая за собой, за другими людьми, кто практикует подобные виды (опыты) жизни, оттого что человек больше соприкасается с чистотой не гарантирует беспрепятственно соприкосновения с таким опытом в будущем. По всей видимости так проявляется игровой аспект жизни, и также способ обретения ценности пробужденного состояния. Это не дает человеку скатываться в тупость, псевдосаттвичное состояние. То есть, более тонким видам опыта сопутствуют более тонкие виды искушения, как бы подобающие по уровню. Одно из них — надежда на то, что ты заслужил эту нишу и ниже ты не сползешь. Или, например, остальные участники «забега» — ты достаточно оторвался от них, так что нормально, можно и «покурить». Неважно, что там с другими людьми, с которыми ты, возможно, будешь пытаться себя соотносить, важно то, что у тебя с самим собой происходит в каждый момент твоей жизни. С одной стороны это значит, что мы еще остаемся под влиянием социальных стереотипов. Мы как бы прикладываем к опыту, который надсоциальный, какие-то социальные мерки. Это форма омрачения.

Такой спонтанный метод пришел — попытка представлять, что у тебя останется за душой, когда все исчезнет, все, с чем ты себя сравниваешь, что в сухом остатке у тебя будет на душе. Это может кого-то выручить в ситуациях, когда показалось, что ты в чем-то в сравнении с кем-то преуспел. Иногда ловишь себя на том, что ты на кого-то что-то проецируешь, идет сравнение и прочие активности — поместив себя в состояние, когда у тебя нет ничего, не имея возможности проецировать, ты обнаруживаешь базовые состояния, которые окрашивают наше восприятие, лишают видения, чистого света, бесконечности — гнев, зависть, жадность, похоть, гордыня... А социум — он декорирует для нас, как бы подставляя, давая возможность выразить в присутствии кого-то эти состояния. Нам может начать казаться, что это состояние становится легитимными. Но это и не повод морализировать на счет себя, например — какой же я такой или сякой. Полезнее, научаясь абстрагироваться от грубых проявлений, пробовать задействовать те методы, которые возвращают нас как можно ближе к изначальному сбалансированному, чистому состоянию. Есть ситуации, когда, чтобы выйти в чистые состояния, приходится в них участвовать как будто ты ограничен, проявлять жесткие активности, какие-то действия совершать, которые, возможно, морализаторы оценили бы как неправильные. Но важен приоритет — этими действиями ты погружаешься или выгружаешься из ситуации. Это как один и тот же коридор, по которому ты можешь пойти туда, а можешь сюда. Это сложная тема, которая связана в том числе с умением входить в состояние вспоминания, что даже в любой деструктивной ситуации в этот же самый момент присутствует Абсолют во всех его проявлениях, во всех ситуациях, и вспомнив это, можно через них идти к Источнику. И вся эта сумма активностей может называться принятием мира таким, какой он есть, в большей степени это таковым и будет являться.